| На главную страницу | Другие статьи о Северном |
|
Михаил Шелег: «АПЛОДИСМЕНТЫ ПОЛЕЗНЕЕ ТАБЛЕТОК!»
/автор: Андрей Удалов/ 7 октября на сцене ГЦКиО в г.Иванове состоялся сольный концерт известного музыканта и исполнителя собственных песен Михаила Шелега, организованный руководством канала «Радио Шансон-Иваново», который, кстати, по результатам тестирования темпов развития, проводившегося в 350 городах, занял 3-е место после Москвы и Санкт-Петербурга. Данная FM-станция не просто крутит на своем диапазоне песни русского шансона (вопреки сложившемуся мнению, это не только блатная лирика), но и привозит в наш город известных музыкантов-исполнителей. Побывали у нас Вилли Токарев, Александр Новиков, Александр Кальянов, Александр Розенбаум, а теперь вот и Михаил Шелег, у которого в Иванове оказалось немало поклонников. Накануне Михаил отметил свой 50-летний юбилей и сразу же предупредил, что в связи с этим ивановский концерт будет несколько необычным. Так оно и получилось. Во-первых, ивановский филиал «Радио Шансон» пригласил на концерт лучших учителей со всей области, поскольку накануне отмечался еще и День учителя. Во-вторых, по бесплатным билетам концерт посетили инвалиды-опорники, с которыми после концерта Михаил Шелег сфотографировался на память. И в-третьих, благодаря юбилейной дате Михаил отработал не стандартный полуторачасовой концерт, а почти три часа играл, пел и рассказывал интересные подробности своей богатой биографии. Ну а начал он, как ни странно, со своей «визитки» — песни «За глаза твои карие», которая, вероятно, так и останется уже в творческой биографии артиста песней N 1, как «Лестница в небо» у Led Zeppelin или Satisfaction у Rolling Stones, что бы он в дальнейшем ни написал. Интересно, что эта песня могла бы и не состояться, если бы не пригласил его некий авторитет из Долгопрудного на день рождения своей жены и не попросил захватить с собой гитару и написать какой-нибудь рифмованный тост своей каре-глазой подруге. То, что начиналось как банальный «заказной материал», внезапно вылилось в суперхит, слова и музыку к которому Михаил Шелег написал за одну ночь. На дне рождения он потом исполнял её на бис семь раз, а буквально через месяц песня звучала уже в каждом втором автомобиле, снабженном магнитолой. Михаил на ивановском концерте работал как под «минусовую» фонограмму, так и полностью живьем, под аккомпанемент акустической гитары Washburn (кстати, у меня инструмент той же фирмы). Учитывая тот факт, что в зале сидели учителя со всей области, Шелег не исполнял песни с ненормативной лексикой, хотя сразу же предупредил, что если в записках из зала она будет присутствовать, то он её озвучит по полной программе. В записках подобной лексики не было, хотя часть публики, подогревшаяся в буфете перед концертом и в антракте, прямо с мест из зала пыталась делать ресторанную заказуху, не особо фильтруя базар. Надо отдать должное Михаилу, он очень умело и в тему разруливал эти похмельные реплики, демонстрируя безграничное чувство юмора. Между песнями, как уже известных поклонникам творчества Шелега, так и совсем новых из последнего альбома «На перекрестке», он также проявил себя и в качестве конферансье, умело держащего зал за эрогенные зоны, но при этом не раскидывал веером пальцы, а оказался весьма демократичным человеком. На моей памяти это был, пожалуй, единственный случай, когда автографы от артиста получили все желающие, коих оказалось больше половины зала. А после трехчасового концерта и раздачи автографов Михаил еще и сфотографировался с каждым из инвалидов, получивших билеты на концерт. Я, честно говоря, даже начал волноваться, состоится ли обещанная пресс-конференция, но артист нашел время для общения и с местными телевизионщиками и журналистами газет. Фрагменты нашей довольно обширной беседы с Михаилом Шелегом я публикую сегодня в нашей газете. — Михаил, как получилось, что вы, человек, вдохновленный творчеством Аркадия Северного и даже написавший книгу о его нелегкой судьбе, что в наше время само по себе подвиг, лишь спустя долгие годы решились посетить Иваново — родину этого известного музыканта и исполнителя? — Вы знаете, наверное, и надо было бы проехать по местам «боевой и трудовой славы», но по большому счету у Аркадия Звездина-Северного было две жизни. Одна — это жизнь обычного человека, который жил в Иванове и в Шуе, планировал устроиться на работу, как и его отец, на железную дорогу. И другая жизнь, к сожалению, очень короткая, но яркая, как вспышка, — которая связана с Ленинградом, где Аркадий закончил Лесотехническую академию и работал потом в Ленинградском порту. Там началась его слава как музыканта. И я тоже прожил потом в этом городе 15 лет и общался со многими людьми, которые были друзьями Аркадия. Ленинградский период жизни у Аркадия Северного был ярким, но и трагическим одновременно. Песня, если ты отдаешься ей так, как отдавался Аркадий Северный, по каплям выжимает из тебя жизнь. И Аркадий Дмитриевич никогда не торговал своей душой, но был безотказным человеком. Был ли он болен или просто в плохом настроении, он никогда никому не отказывал, если его просили спеть. Он летел в Одессу, в Киев и, порой превозмогая усталость или болезнь, играл концерты или записывался в студии. — В среде подлинных музыкантов или артистов бытует такая фраза: «Есть лишь одна уважительная причина невыхода на сцену — смерть!». Вы с этим согласны? — Может, это сказано и чересчур метафорично, но по большому счету это так. Если ты связал свою жизнь с этой профессией, если твой график расписан наперед на несколько месяцев, всегда надо находить в себе силы и ехать туда, где тебя ждут. Но на самом деле для артиста не повинность, а большая награда, когда его вот так ждут и любят. Аплодисменты публики отгоняют любую хворь. Они полезнее самых дорогих таблеток. — В апреле я был на концерте Роберта Планта в питерском Ледовом дворце и видел, как многотысячная толпа своей энергетикой превращала 60-летнего вокалиста в юношу, которым он пришел в мировую рок-музыку в конце 60-х годов. Вы недавно выступали в том же самом дворце на концерте памяти Михаила Круга. Вы испытывали подобные ощущения? — Понимаете, спортивный дворец или стадион — это такие площадки, на которых надо забивать эффектный гол. Помимо чистой музыки, на больших площадках надо еще и шоу устраивать: дым, лазеры, подтанцовка. Конечно, на больших площадках есть свои плюсы, в первую очередь материальные, но, когда перед тобой, пусть простят меня зрители, находится такой человеческий паштет, где реакцию отдельных людей ты уже не воспринимаешь, а если и видишь что-то, то лишь потных и прижатых к барьеру зрителей в стоячем партере, работать в том жанре, в котором работаю я, все-таки тяжело. В маленьких залах я чувствую живое дыхание. Люди могут реплику кинуть из зала, я им отвечаю. Получается более тесный контакт. Поэтому мне лично комфортней работать в таких залах, как сегодня в Иванове. Элтон Джон, который выступал на всех крупнейших концертных площадках мира, недавно сказал, что он устал от огромных залов и хочет работать в залах, где не более 2 тысяч мест. Я не ставлю себе целью зомбировать огромные массы. Я даже не артист в полном понимании этого слова. Я не пластичен и даже в чем-то неуклюж. Плант, конечно, тоже какие-то кульбиты в Ледовом дворце не крутил, но это же человек-легенда. Ему достаточно просто выйти на сцену, чтобы многотысячная толпа завелась с первых же секунд. И потом, это же один из самых уникальных вокалистов в мире. У меня несколько иные цели и возможности. Мне удобнее работать в небольших залах. — Уж если мы затронули рок-н-ролльную тему, то при взгляде на ваши кожаные штаны у меня спонтанно возник следующий вопрос. Актер Вэл Килмер, игравший в культовом фильме Оливера Стоуна «Двери» роль Джима Моррисона, произнес в одном из интервью такую фразу: «Я знаю, почему Моррисон умер так рано. Он постоянно выступал в кожаных штанах». Имелось в виду, что под лучами софитов в них просто очень жарко. Вас эти проблемы не мучают? — Таких проблем у меня не возникало. Я вообще очень люблю кожаные вещи и ненавижу официальные пафосные костюмы. На сцене я могу себе позволить немножко клоунады, рассказать какие-то анекдоты с двусмысленным подтекстом, а строгий костюм с этим уже не стыкуется. В костюме можно выйти на сцену, чтобы кого-то объявить или прочитать «Стихи о советском паспорте», а спеть солёную песню в костюме уже не получается. А вот в вашей «косухе» или в моих кожаных штанах те же самые стихи будут звучать уже как пародия. Мы, правда, можем не пройти фейс-контроль в элитном клубе, а нам и не надо. — Насколько я знаю, вы известны не только как автор-исполнитель, но и как художник, причем, еще будучи школьником в Лиепае, вы писали бунтарские, хипповские песни и рисовали запретные, сюрреалистические картины. Сейчас не тянет на бунтарские поступки? — Тогда я еще находился в периоде начального созревания. Меня бросало в разные стороны, но это не было каким-то серьезным, осознанным шагом. Я пел песню про то, что сволочи-американцы отобрали у нас Аляску, носил потертые джинсы, но я не курил марихуану, не ездил автостопом по стране, не имел венерических заболеваний. Тогда для нас это было чем-то вроде игры, тем более что в Латвии даже в те времена было как-то свободней, чем в России. Все-таки Латвия недавно еще и сама была буржуазной республикой. Осознанно к движению хиппи я никогда не примыкал. Я даже не знал, что люди уходили из благополучных семей в никуда. Что они жили под открытым небом и передвигались автостопом. Я сам протирал новые джинсы, делал на футболках и значках трафареты «Битлз», на чем позже неплохо зарабатывал в армии, чтобы купить сгущенки в солдатской чайной, но я никогда не делал из этого какой-то религии. — Ваши песни исполняют Александр Иванов, Катя Огонек, Александр Маршал. Когда вы пишете для других, пытаетесь подстраиваться под определенный имидж исполнителя? — Я не пытаюсь влезть в чужую шкуру. Наоборот, я им говорю, попробуйте понять, в каком я был настроении, когда писал, и попытайтесь это настроение передать. И очень часто это получается. С Маршалом мы очень хорошие друзья. Недавно в Сочи выступали в сборном концерте, а потом ночью ходили купаться на море. Он очень тонко чувствует настроение песни. Для Александра Иванова я всегда пишу с большим удовольствием. Он вообще уникальный вокалист, тонко передающий нюансы песен. Саша замечательно исполнил мою «Московскую осень». Сам бы я так никогда не спел. У меня вокальных данных для этого не хватает. — Кто-то коллекционирует марки, кто-то — пивные этикетки. Вы коллекционируете лягушек. Откуда столь необычная страсть? — Все началось совершенно случайно. Мы были на гастролях в Харькове и перед прямым эфиром на местной радиостанции пошли с Катей Огонек и с Серегой Трофимовым прогуляться. В парке девушка продавала всякие смешные игрушки. Я спросил у Трофима: «Может, крокодила мне купить? Он на мою тёщу похож». А Трофим отвечает: «Купи лучше лягушку. Пусть она тебе напоминает жену, с которой ты развелся». Я купил лягушку, а потом на радио Трофим сказал: «Вот Мишка у нас лягушек коллекционирует». И началось! Вечером на концерте женщины завалили меня лягушками: матерчатыми, резиновыми, надувными. Потом это стало традицией. На лягушках женщины рисуют мне сердечки, пишут какие-то записки, и я им за это благодарен. Некоторые экземпляры я дарю детишкам, но большую часть оставляю в своей коллекции. — В русских сказках крокодилы в красивых женщин не превращались, а лягушки даже становились царевнами... — Лягушка — прекрасное животное. И по египетской, по-моему, мифологии она тоже приносит счастье. — Тогда побольше вам лягушек и счастья. Приезжайте еще. — Ну а я в свою очередь желаю счастья читателям вашей газеты. До новых встреч! Андрей Удалов /Ивановская обл.газета "Рабочий край" №-194, 14.10.2005г./ © "Northern Encyclopedia" 'lmpae.newkro.info', "request_uri"=>getenv('REQUEST_URI'))); print $lmpan->return_announcements(); ?>  |