|
"КОНДУКТОР, НАЖМИ НА ТОРМОЗА!"
«Постой, паровоз, не стучите колеса, кондуктор, нажми на тормоза. Я к маменьке
родной с последним поклоном спешу показаться на глаза...» - автор строк, которые
наизусть помнят все от мала до велика, живет в Санкт-Петербурге и очень болен.
Около пяти лет назад у него случился инсульт, левую сторону тела парализовало,
нарушилась речь.
Первое время Николай Ивановский еще пытался брать костыли, но в таком деле мало
одного, даже самого страстного желания - нужны специальные препараты. Между тем
сестра и племянник, у которых он сейчас обитает, уверены: Николая можно
поставить на ноги, были бы деньги. Но их нет. Вот если бы удалось отстоять
авторские права, добиться каких-то отчислений, как
знать, может, и на лечение хватило бы...
Однако родные Ивановского утверждают, что их уже интересуют не столько деньги,
сколько справедливость. Ведь до сих пор почти никто не знает, что это он
придумал «народную песню», причем тогда, когда парню стукнуло всего 18 лет. И не
где-нибудь, а в норильском лагере общего режима. Так уж вышло, что детство и
юность Ивановского оказались на редкость бурными.
- Был уркой, вором, карманником, - признавался он в единственном интервью,
данном еще несколько лет назад «Комсомольской правде». - В 12 лет меня отдельно
от матери эвакуировали из блокадного Ленинграда в Кировскую область, в интернат.
Связался с отпетыми - и пошло-поехало. За детской колонией - зона. Пять раз
бегал. За последний побег дали 8 лет...
По тюрьмам меня долго перекидывали: начальство как взглянет на мои наколки, так
сразу отказывается брать. Так дошел до Таймыра. Был я заводила, камеру держал,
мне подчинялись все... В двадцать пять лет, в год смерти Сталина, был освобожден
по амнистии. Хотя еще в двадцать понял, что и честные воры, и суки - стая
волков, и мне завязывать надо. Ну и талант меня
спас, наверное...
Приуныли голуби,
Голуби блокадные,
Замерзали голуби
И на землю падали
Почему вы, мальчики,
Хлеб им не бросали?
Потому что мальчики
Умирали сами...
Вот такие стихи писал Ивановский. Из-под его пера также вышли повесть, сборник
рассказов, киносценарий и до того всем понравились, что в 1983 году его приняли
в Союз писателей. А спустя три года - в Союз кинематографистов.
Бывший урка с 7 классами образования 35 лет проработал на «Ленфильме» и ушел на
пенсию начальником осветительного цеха. Именно оттуда, из подсобок киностудии,
где Николай любил посидеть, принять на грудь, покалякать и попеть с друзьями,
вышел на люди его любимый «Паровоз», который, подвыпив, горланили все знакомые.
И вдруг на экранах появилась «Операция
«Ы», где Юрий Никулин и Георгий Вицин прилюдно исполнили его песню!
Этот фильм Ивановский просто обожает. Смотрел уже раз, наверное, триста. Правда,
сердился, что вместо: «я к маменьке родной с последним поклоном спешу показаться
на глаза», там поют: «с последним приветом». Ну а, в общем, конечно, был доволен
и даже не собирался «качать права». Вот если бы само
собой все уладилось, и страна узнала наконец своего героя...
Действительно, «Постой, паровоз...» - песня неординарная. Специалисты по истории
«блатняка» ставят ее в одном ряду с такими хитами, как «Мурка», «Гоп со смыком»,
«Перебиты, поломаны крылья», «С одесского кичмана...»
Эстеты могут говорить все что угодно, но так уже получилось, что в нашей
лагерной стране, где от сумы и от тюрьмы не зарекаются, блатной фольклор расцвел
пышным цветом. Тюремно-каторжная тематика появлялась еще в былинах, была близка
Пушкину, Лермонтову, Кольцову, Толстому, Некрасову,
Огареву. Затем начался советский «ресторанный» период 20-х годов ( в это время
появляется на свет «Мурка») и ренессанс 50-60-х. В ту пору весь уклад страны был
пронизан духом исправительно-трудового учреждения. Сталинские
репрессии коснулись всех слоев общества, и каждый знал, что если он еще на
свободе, то это временно. Да и порядки на воле мало чем отличалась от зоны.
Вот так и вышло, что зэковская тоска стала общенациональной, а блатная песня
едва не единственным живым жанром.
А луна блуждала за бараками,
Беглецов из лагеря искала...
Пели урки, словно горько плакали,
И жестоко чокались стаканами
.
А луна блуждала за бараками,
Ночь клонила часовых ко сну...
Пели урки, словно горько плакали,
Вспоминая детство и войну.
Согласитесь, эти, написанные вскоре после войны строчки цепляют не меньше, чем
стихи к жалостливому и, казалось бы, совершенно бесхитростному «Паровозу». Ну а
потом началось глухое время застоя с «железным занавесом» и лагерями
для инакомыслящих. Люди продолжали искать отдушину. Даже интеллигенция любила «блатняк»,
потому что лирический герой этих песен был свободен как в поступках, так и в
раскаянии. На смену Галичу пришли братья Жемчужные, Аркаша Северный, Розенбаум,
Высоцкий. Они пели, а скромные подвижники - в
миру студенты, звукооператоры, слесаря - тайком записывали их у себя дома на
магнитофон (в ту пору за эту «самодеятельность» наказывали всерьез и сажали
надолго) и давали послушать друзьям.
Николай Ивановский знал эти песни, и они ему нравились. А вот его самого
почему-то никто не записывал. Зато он беспечно раздаривал тексты своих стихов,
считая баловством и не потрудившись свести их в мало-мальский сборник.
- Я сам не слышал песен в его исполнении, - рассказывает нынешний начальник
Ленфильма по свету Максим Александрович. - Хотя стихи он читал часто. А вообще
студийцы запомнили Ивановского как очень веселого и общительного человека.
- А вы не пытались подсказать, что, мол, надо бы установить авторство и стричь
купоны с каждого исполнения по радио?
- Видите ли, у каждого свои заботы. Для студийцев он был коллегой. А когда
человек все время работает рядом, то к нему и относишься как-то по-будничному.
Ему же было все равно: ну написал, ну ушло в народ, и ладно. Никогда ведь не
знаешь, что тебе в жизни по-настоящему понадобится.
- А друзья его не теребили?
- Его друзьями были Даль, Солоницын, Кононов - в общем, довольно узкий круг
актеров. И я не думаю, чтобы они, встречаясь, говорили о каких-то личных
приоритетах - в таких отношениях важны чисто человеческие качества, а не
какие-то там заслуги.
- Он просил помощи у Ленфильма, когда ушел на пенсию?
- Только однажды, когда ему надо было перебраться из деревни обратно в город.
Ему дали машину и помогли переехать. К сожалению, киностудии сейчас небогаты, и,
попавшим в серьезные передряги сотрудникам, в том числе актерам, приходится
рассчитывать на свои силы или ходить с шапкой по кругу.
Взять хоть «партнеров» Ивановского по «Операции «Ы» - Георгия Вицина, Сашу
Демьяненко... Когда хватились, оказалось, что у любимцев публики ни гроша за
душой не было. Только хватились, как всегда, поздно.
«Черную розу, эмблему печали,
При встрече последней тебе я принес,
Оба вздыхали мы, оба молчали,
Плакать хотелось, но не было слез...»
Оказывается, и эти вошедшие в название соловьевского фильма строки принадлежат
перу неутомимого Николая Николаевича. А может, когда-нибудь снимут кино и про
самого Ивановского - криминальную юность, последующую «перековку» и жизнь,
полную замечательных событий, включая междусобойчики со знаменитыми друзьями.
Ему бы только снова встать, пойти, заговорить, взять в руки авторучку! Врачи
почти уверены, что речь может
восстановиться - отдельные слова он выговаривает. Но что поделаешь, когда нет
лекарств, а денег не хватает даже на обследование мозга, не говоря уже о
серьезном лечении.
"Трибуна", 08.01.2002
http://www.lenpravda.ru/reading1.phtml?id=1557
«ПОСТОЙ, ПАРОВОЗ, НЕ СТУЧИТЕ, КОЛЕСА!»
- Сударыня, я тут выпил и вот что скажу. Я матерый волк, клыкастый. Но внутри
нежный. Не вздумайте написать обомне небрежно, я литератор, у меня муха не
пролетит!.. Напишите o трепетно, с любовью. И закончите моими стихами: "Вино,
вино - России дно". Вы поняли?
Эти слова автор песни "Постой, паровоз..." сказал мне пять лет назад в своем
интервью для "Комсомолки". А потом с ним случился инсульт. Парализовало руку и
ногу! распалась речь. Распад речи - это когда человек все понимает, а выразить
ничего не может - слова не поддаются... Вот в таком "аварийном режиме" Николай
Ивановский и существует несколько лет.
... На мой звонок дверь открывает Тамара Николаевна, его родная сестра. Она
рядом с Николаем Николаевичем с момента его болезни, несет крест без жалоб.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО:
Николай ИВАНОВСКИЙ родился в 1928 году.
В 12 лет его эвакуировали из блокадного Ленинграда в интернат, в 14 он попал в
детскую колонию - за воровство. В 18, сидя на зоне, написал песню "Постой,
паровоз ..."
Всего урка, карманник, рецидивист провел в тюрьмах 11 лет. Освободился в
25-летнем возрасте и навсегда "завязал".
На "Ленфильме" работал 35 лет, был начальником осветительного цеха. Снялся в
картине "Досье на самого себя" - в маленькой роли.
Писал стихи и прозу, публиковался в газетах и журналах. Автор книги рассказов
"Не скосить нас саблей острой" (1979 г.). Член Союза писателей и Союза
кинематографистов
МЕЖДУ "ЧЕСТНЫМИ ВОРАМИ" И "СУКАМИ"
- Здравствуйте, - неожиданно четко говорит сам автор народного шлягера и крепко
пожимает мне руку. Увы, в дальнейшей беседе он участвует лишь энергичными
"да-да" и кивками головы.
- На "Ленфильме" в его кабинете, раньше каждый день, особенно в вечернюю смену,
-сбор, сабантуй. "Наливай!" -вспоминает племянник Саша. - Пели хором. Кстати,
"Постой, паровоз..." - не так уж и часто.
Уж какими путями - застольными? - "Паровоз" долетел до Леонида Гайдая, только в
"Операции "Ы" Юрий Никулин вдруг запел ее с экрана. Песня стала народной, а ее
автор так и остался в тени. Впрочем, он и сам не хотел выпячиваться: никому,
кроме друзей, не рассказывал, что "Постой, паровоз..." - его песня, а написал он
ее 18-летним пацаном, когда в 46-м году "мотал" срок в Карелии.
- Со слов дядьки знаю, что в его песню вкралось одно искажение, - говорит Саша.
- Вместо "Я к маменьке родной с последним приветом" должно быть "с последним
поклоном". "Поклон" более соответствовал блатной сентиментальности тех лет,
когда уголовник мог запросто кого-то зарезать, а через час в бараке под песни
"проливать слезы"... Нет, разумеется, дядька никого не убивал, но в побоищах
между "честными ворами" и "суками" на зоне свои шрамы получил - не раз их
показывал, задирал рубаху. . - Я на пять лет младше брата и помню, что мама
всегда хвалила его за школьные отметки, - заступается за брата Тамара
Николаевна. - Но любил похулиганить. ...Начинал с кражи голубей в довоенном
Ленинграде, а потом пацана воровать заставили война и голод. За детской колонией
- взрослая. Пять раз бегал с зоны. За последний побег дали восемь лет. А всего
по тюрьмам перекидывали одиннадцать лет. Вышел из-за решетки в двадцать пять лет
и никогда назад не вернулся.
"СКОЛЬКО РАЗ СБЕГАЛ, СТОЛЬКО И ФАМИЛИЮ МЕНЯЛ..."
На "Ленфильм" попал через год после зоны. Киношники сразу полюбили его за
нескучный нрав и размах души. За все хорошее и прощали ему страсть к "выпивону".
На киностудии Ивановский написал киносценарий по своей повести "Дальше солнца не
угонят". Там один персонаж песню поет: "Черную розу, эмблему печали, При встрече
последней тебе я принес, Оба вздыхали мы, оба молчали, Хотелось нам плакать, но
не было слез". Сценарий прочитал Сергей Соловьев, и цитата попала в название его
фильма...
"НА ПРОЩАНИЕ - СЛОВО ИЗ ТРЁХ БУКВ"
...Николай Николаевич внимательно слушает, взгляд его то загорается, то гаснет.
В последнее время бойкот объявили обе ноги, так что даже на костыле
передвигаться не может - рука-то дееспособная всего одна.
- Плохо говорю, - словно извиняясь, Николай Николаевич на мой уход с трудом
"наскребает" два слова. И вдруг легко и ловко добавляет известное русское
выражение из трех слов, одно из которых непечатное.
Мы смеемся. Медики говорят, что при распаде речи легко даются почему-то лишь
непечатные слова. А я думаю, что просто Ивановский остался в своем репертуаре -
не может отпустить гостя без шутки.
P.S.
Приуныли голуби,
голуби блокадные.
Замерзали голуби
И на землю падали.
Почему вы, мальчики,
Хлеб им не бросали?
Потому что мальчики
Умирали сами.
Это строчки из второй, неизданной, книги Николая Ивановского, которая лежит в
питерском издательстве "Деан".
- Скоро мы сможем напечатать книгу Ивановского, - сказал Игорь Адамацкий,
главный редактор издательства. - Называться она будет - "На ней красивый шелк".
Это лагерная проза, жесткая, но добрая, это истории простых людей, по разным
обстоятельствам попавших за решетку...
Мы передали в помощь Николаю Ивановскому шесть тысяч рублей, присланных нашими
читателями в фонд акции "Поможем любимым актерам". А еще благотворительную акцию
в поддержку поэта организовали наши коллеги из газеты "Петербург-экспресс".
Авось откликнутся поклонники песни "Постой, паровоз...".
автор: Татьяна МАКСИМОВА.
«Комсомольская правда», 19.12.2001 г.
* * *
"STOP ON, HEY YOU TRAIN..."
(англоязычный перевод одного из вариантов песни "Постой, паровоз")
Stop on, hey you train,
Let your wheels don't be knocking...
Conductor, press-down the stop-machine!
I'm hurrying to my mother
With last congratulations
And now by her eyes I should be seen.
Don't wait for me mother,
Your son is not a good son,
Your son will never be the same...
Today I've been sucked
By dirty bog of danger
And now all my life is like a game.
Stop on, hey you train,
Let your wheels don't be knocking...
It's now time to look eyes fortune's in...
Until it is not late
For making stopping station,
Conductor, press-down the stop-machine!
* * *
"ИМДИ, АРАКЕВЕТ, ИЦРУ, ГАЛЬГАЛЕА..."
("Постой, паровоз", перевод в транскрипции на "иврит": автор Давид Котовский)
Имди, аракевет, ицру, гальгалеа,
Ильхац на кондуктор, аль абрекс.
Панай муадот эль аима - абайта,
Мула леофиа эЪдареЪ.
Ливнех агальмуд махали на, аима,
Митмоль у хадаль лийот тамим.
Ото шаава бицат ацальмавет,
Хаяв эм мисхак леоламим.
Лихшеиклеуни сорег увариах
Аим маЪали аалэ аль нэс?!
Мутав лаацор ве ларедет ахуца -
Ильхац на кондуктор аль абрекс!
О НИКОЛАЕ ИВАНОВСКОМ И ПЕСНЕ "ПОСТОЙ, ПАРОВОЗ!"
фрагмент из книги
"Путеводитель по русскому шансону"
...Вот, хотя бы, к примеру, история с песней "Постой, паровоз" и ее автором
Николаем Николаевичем Ивановским. Случилось так, что когда он в 1996 году заявил
о своем авторстве (а у него в рукописях таких "Паровозов" еще добрый десяток
наберется и они ждут своего исполнителя), то многие отнеслись к этому с большой
долей скепсиса, разразились жаркие публицистические баталии. Причем, Николай
Николаевич не требовал ни признания, ни денег за авторство, а уж гонорары от
исполнения этого хита составят немалую сумму, он просто об этом рассказал.
В тот горячий период столкновения мнений и авторов я отмолчался, а теперь, когда
страсти поостыли, хотел бы озвучить некоторые свои мысли на эту тему. Монографий
о лагерном фольклоре при Советской власти не писали, а только сочиняли материал,
чтобы потом было что изучать, вот теперь и стараемся. Часто все остается на
уровне эмоций, домыслов и догадок, а вот факты таковы.… Даже не знаю с чего
начать, хронология и история вопроса такова…
Постой, паровоз, не стучите, колеса.
Кондуктор, нажми на тормоза:
Я к матушке родной с последним поклоном
Хочу показаться на глаза.
Не жди ты, мать, сыночка, беспутного сына,
Не жди ты, мать, сыночка никогда:
Его засосала тюремная трясина,
Он с волею простился навсегда.
Пройдут мои годы, как талые воды,
Пройдут мои годы, может, зря.
Не ждет меня радость, клянусь тебе свободой,
А ждут меня по новой лагеря...
(Ивановский Н.Н., 1946 г.)
Думаю, что многие несколько удивятся, но это и есть авторский или, как еще
иногда говорят, "канонический" вариант песни. Кажется, кого-то несколько смутит
краткость песни, а у других на слуху, наверняка, другой вариант, это ничего.
Всего вариантов наберется десятка полтора-два, есть, действительно интересные, а
есть из категории "и я тоже хочу спеть". Мне даже попался вариант, в котором
повествование от лица девушки, написана песня в стиле "Кирпичиков" эпохи НЭПа с
невообразимым применением фени. Ну, да ладно, поехали дальше.
В 1958 году в Перми издается роман В. Астафьева "Тают снега" (первое издание),
где приводится такой вариант 1-ого куплета из песни "Постой, паровоз":
Вот тронулся поезд
В далекую сторонку,
Кондуктор, нажми на тормоза!
Я маменьке родной
С последним поклоном
Хочу показаться на глаза…
В романе также упоминается, что эта песня местная и старинная. Мне почему-то
думается, что автор несколько покривил душой, ведь написать, что она современная
и лагерная, не смог бы, не те были времена. В конце концов, это всего лишь
роман, вымысел, а не мемуары или публицистическая проза, тут достоверность на
втором плане. А в предисловии следующего издания (Пермь, 1962 г.) говорится:
"Для нового издания романа автор внес в него ряд исправлений…". Тут я кратко
прокомментирую: в первом варианте по смыслу романа упоминается, что песня о
девушке, ожидающей друга, а во втором - про разлюбленную девушку, которая сама
отправляется в путь (разница, как видите, небольшая). Второй вариант оставлен
как окончательный, правда, слова песни там незначительно изменены, то же самое
вошло и в издание 1997 года (15-томное Собрание Сочинений).
Одна из первых записей на пленке песни "Постой, паровоз" (во всяком случае
широко известных) относится к началу-середине 1960-х годов в исполнении
Владимира Семеновича Высоцкого, который тогда записал огромное количество
лагерных песен (диска три-четыре наберется). Кстати, интересно, это же
московские дворы, там пели такое (!), впрочем, амнистия 1953 года уже была…
Правда, начинается там песня словами:
"Летит паровоз по долинам и взгорьям,
Летит он неведомо куда;
Мальчонкой назвался я жуликом и вором
И жизнь моя вечная игра".
Такой же вариант поет и А. Северный на концертах 1975 и 1977 годов, что дает
возможность предположить, что, либо, они пользовались рядом стоящими
источниками, либо Северный просто перепел вариант Высоцкого.
Маленькое уточнение: "Исходно "По долинам и по взгорьям" был маршем сибирских
стрелков времен первой Мировой войны со словами "Из-за гор-лесов дремучих…",
позднее на эту мелодию и были написаны песни "По долинам и по взгорьям" и "Марш
дроздовцев". Именно в такой последовательности.
Каким образом к началу "Постой, паровоз" "прилип" совершенно чужеродный куплет,
неизвестно. Потому что в 1950-60-х годах, в Москву приехала Дина Верни и
услышала песню, которую в 1975 году и спела на своем знаменитом диске "Блатные
песни", куплетов там было больше и имелась развернутая история и даже с
некоторым относительным сюжетом и развитием событий. Но "По долинам…" исчезло.
Кстати, потом вариант с "Долинами…" практически нигде не встречается. Думается,
что к диску Верни надо относиться серьезнее, не только как к песенной и
исполнительской классике жанра, но и как к свидетельству времени.
В романе Михаила Демина "Блатной" упоминается такой факт, что сам Демин услышал
песню "Постой, паровоз" и дополнил (вероятность этого факта оставим на совести
автора) ее своим куплетом со словами:
"Лети, паровоз по долинам и взгорьям,
Летит он неведомо куда…".
Что ж, теперь мы знаем, откуда и где был "пришит" чужеродный куплет. Если
учитывать тот факт, что сам Демин попал в тюрьму только в середине войны (год
1942-43), а переделка свершилась спустя некоторое время (конкретно он не
упоминает), то можно предположить, что это песня была услышана в лагере и там же
переделана, а это был год 1946-47. То есть то самое время, когда она и
появилась. Можно сказать, что я подтасовываю факты, что ж, это будет
справедливо, но я высказываю свою личную точку зрения.
Почему вдруг революционная песня получила вторую жизнь в песне блатной? Скажем
так, что переделками занимались (да и занимаются) многие и много (простите за
каламбур), но тут сработала такая вещь, как идеология. Во времена Гражданской
войны "красные" пели:
"Эх, яблочко, куда ты котишься,
В лапы к белым попадешь -
Не воротишься…"
Соответственно, что "белые" пели совершенно другое, то есть песня осталась та
же, но яблочко уже попадало к красным. Известный хит "С одесского кичмана" во
время Великой Отечественной войны имел начало "С берлинского кичмана" и пелось
это государственным (по статусу) певцом с официальной сцены. Видимо, и Демин
решил этим воспользоваться и из песни революционной сделал то, что мы и видим.
Нужно отметить, что размер стиха по сравнению с оригиналом, который имел почти
частушечное строение, был, мягко говоря, изменен.
Надо еще упомянуть и тот факт, что когда вышел фильм "Операция "Ы"", где песню
исполнил Юрий Владимирович Никулин и компания, то ее "узнала" вся страна, лучшей
рекламы и не надо. Правда, там приписали новый третий куплет, но это было
сделано в интересах сюжета. Рассказывают, что песню для исполнения в фильме
предложил сам Никулин, она была в его записных книжках (это только версия), где
и когда он ее записал - мне неизвестно.
Потом кто только не пел и не переделывал "Паровоз", а в 1998 году в книге Майкла
и Лидии Джекобсон "Песенный фольклор ГУЛАГА как исторический источник (1917 -
1939)", Москва, Современный гуманитарный университет, на стр. 321 опубликован
следующий вариант песни:
Стойте паровозы, колеса не стучите,
Кондуктор, поднажми на тормоза.
К маменьке родимой в последнюю минуту
Хочу показаться на глаза.
Не жди ты, моя мама, красивого сыночка.
Не жди он не вернется никогда,
Его засосала тюремная решетка,
Он с волей распростился навсегда.
Хевра удалая, смелая, блатная,
Та, которой жизнь трын - трава,
Все мои Кирюхи, вся семья большая,
Едет на гастроли в лагеря.
Что ж нам еще делать, мальчикам горячим?
Семьи наши высланы в Сибирь.
Мы же ухильнули, работнули дачу,
И за это гонят в Анадырь.
Вечно не забуду маму дорогую,
Знаю, будет чахнуть, горевать по мне.
Ведь ее сыночков, всю семью большую,
Раскулачка гонит по земле.
(сохранена орфография и пунктуация)
В примечаниях указано, что текст этот взят из коллекции Александра Варди,
эмигранта, многие годы собиравшего фольклор сталинских лагерей. Рукопись ныне
хранится в Университете Стэнфорда. На полях рукописи стоит пометка "Магадан,
1939 г.", где сам автор заметок отбывал срок (1939-1941).
В Гуверовском институте находится архив Бориса Николаевского, в котором хранится
работа Владимира Юрасова "Песня в советских тюрьмах и лагерях". Работа была
написана в 1950 г., в ней приводится вариант песни с первой строкой "Летит
паровоз по долинам и селам…". Юрасов с 1938 по 1941 находился в лагере, воевал,
после войны через Восточную Германию бежал на Запад, с 1951 в США, редактор
журнала "Америка", комментатор радиостанции "Свобода".
С приведенным вариантом и информацией о нем можно поспорить по нескольким
пунктам:
- объяснять, что 1939 год был самым черным и жестоким в колымском крае никому не
надо. И вот в это время филолог записывает воровские песни и передает (или носит
с собой) на волю филологические труды?.. Маловероятно, практически невозможно.
Поэтому можно предположить, что записывалось это гораздо позднее, возможно, что
уже в Америке и как следствие - наслоение текстов и некоторая путаница.
- "кирюхи" пишутся с маленькой буквы, это имя собственное, фактическая ошибка.
Да и как-то перегружены последние три куплета "феней", я бы сказал, что просто
отяжелены ею к месту и не к месту.
- о фене. Здесь упоминается, что "Мы же ухильнули, работнули дачу и за это гонят
в Анадырь". Перевожу дословно: "Мы убежали, ограбили дачу (?) и за это нас в
Анадырь". (Дача, передачка - 1. Передача в тюрьму; 2. ИТК, СИЗО; 3. тюрьма).
Что-то здесь не вяжется, вроде как грамотно используется феня и вдруг такая
нестыковка?! С логикой тут плохо, но дальше лучше: "… всю семью большую
раскулачка гонит по земле" - полная несуразица, при чем тут воры с крестьянским
происхождением?! Вообще непонятно, уголовным песням обычно не свойственна
политическая подоплека. Опять возникает смутное чувство, что это чужеродные
"пришитые" куплеты из какой-то другой песни. Или же то, что я называю
"утяжеление текста жаргонизмами" и совершенно не к месту и не по смыслу.
- и еще, в последнем куплете говориться, что мать будет по сыну сохнуть, но в
предыдущем куплете говориться о том, что "семьи наши высланы в Анадырь". Еще
одна нестыковка, не явная, "сохнуть" можно и в лагере по сыну, но как-то не
очень все это вяжется.
Можно сделать предположение, что три последних куплета в этом варианте более
поздняя дописка-стилизация под блат или песне "пришили" рукава от другого
"шедевра". Кажется, были какие-то песни на тему раскулаченных крестьян в
собраниях петербургского филолога Лурье. Кстати, у него есть записи песен,
певшихся в 1970-х годах в лагерях и в среде малолеток в СССР, "Постой, паровоз"
там есть в обычном, без "По долинам и по взгорьям" варианте.
И еще, не надо забывать некоторую удаленность временную и расстояний между
предметом изучения и изучаемым, что могло повлечь за собой ошибки и описки. У
меня есть такое мнение, может оно и неправильное, но от фольклора 1930-1940-х
годов мало что, в действительности, осталось - все в топке лагерей сгорело, если
не все, то большая толика. С работой Владимира Юрасова, которую он писал в 1950
году, не совсем все ясно, для этого надо смотреть саму рукопись с датой
написания.
В 2001 году в своей книге "Блатные песни" Фима Жиганец пишет буквально
следующее: "...В уголовном мире это произведение известно ещё в 1920-30-е годы.
Как и многие другие, "Летит паровоз" является переработкой известной до
революции песни "Вот тронулся поезд в далёкую сторонку" (нынче она сохранилась,
пожалуй, только в репертуаре Жанны Бичевской). В оригинале речь идёт о солдате,
которому дали отпуск для прощания с матерью перед отправкой на фронт:
"Вот тронулся поезд в далёкую сторонку -
Кондуктор, нажми на тормоза:
Я к маменьке родной с последним поклоном
Хочу показаться на глаза.
Летит паровоз по долинам и горам,
Летит он неведомо куда;
Я к маменьке родной заеду ненадолго,
А срок мне представлен на три дня.
- Прости меня, мама, прости, дорогая! -
Вот всё, что я маме скажу.
Теперь я не знаю, в которую минуту
Я буйную голову сложу..."
Солянка, мягко говоря, замечательная: первый куплет, упоминающийся вариант в
романе Астафьева, второй из Высоцкого, третий… Ну, будем считать, что народный.
Жиганцу и его книге я, скорее всего, посвящу отдельную главу и время, а сейчас
займемся этим вариантом.
Никакого прямого, и даже косвенного указания, что песня имеет отношение к
солдату или фронту, только какая-то мифическая "дальняя сторонка" упоминается.
Если эта песня старинная, то почему ее нет в репертуаре певцов начала 20-го века
ни у советских, ни у эмигрантов?! В период 1-й мировой войны были популярны
патриотические песни, но и среди них "Вот поезд тронулся" или нечто схожего по
смыслу и тексту найти не удалось. Почему?
Может, ее просто тогда еще не написали?!
Попробуем разобраться. Я не поленился и пролистал "Русские народные песни"
(достаточно обширный труд, около 300 текстов), там есть раздел "Солдатские и
рекрутские песни", но ничего похожего на вариант Ж. Бичевской найти не удалось.
И потом, говорил я уже как-то: нельзя относится к исполнителю, как к
авторитетному источнику сохранения текста. Каждый исполнитель интерпретирует
песню по своему усмотрению (так делали и Северный, да и многие другие), или
исполняет ее так, как он ее услышал… или как ему предложили некий вариант
(кто-то его слышал или переделал самостоятельно). Задача исполнителя, прежде
всего, хорошо и грамотно петь, а не заниматься фольклорными и другими
исследованиями. Жанна Владимировна, в принципе, никогда особо себя и не
обременяла точностью исполнения текста, да и с авторами у нее вечно сложности.
Даже простые и известные тексты она умудряется изменять и переделывать, на мой
взгляд, исполнитель должен обращаться с песней бережнее. Легко заявлять (она
частенько это делает, а ее слова начинают повторять и другие), что она знает
того или иного автора тех песен, которые исполняет, но совсем иное - вынести эти
имена на обложку выходящих дисков, да и… и заплатить авторские. Кстати, имен-то
она, кстати, и не называет…
Как бы мы все ни ахали и не возмущались, но пока авторство "Поручика Голицына"
официально остается за маэстро Звездинским, который уже не раз себя
скомпрометировал в глазах слушателей и ценителей шансона. Тут должно РАИС (или
РААП) взять и "расприватизировать" творчество этого господина; все суды, которые
были возбуждены против певца живущими авторами - были Звездинским проиграны. Но
мы не о том….
Есть еще один интересный момент с Бичевской, в 1999 году на "MOROZ Records"
выходит антология с названием "Старые русские народные деревенские и городские
песни и баллады", если мне не изменяет память, то на пяти или шести дисках. Так
вот, выборочно: на 1-м диске Бичевская числиться автором одной песни, на 3-м -
(внимание!!!) аж пяти и одна за именем Г. Пономарева. И ладно б, если только
музыки, так еще и слов, вот вам и народная песня, да еще и в стиле кантри
некоторые шедевры выданы…
Поэтому, ссылку на творчество Ж. Бичевской (у Ф. Жиганца и вообще) можно
отмести, как несостоятельную версию, слишком уж она тут зыбкая.
Упоминание в романе Астафьева? Ну, скажем так, он упоминает песню для
завязки-связки текста, упоминает тот вариант, который от кого-то слышал, тут он
не играет роль аргумента ни "за", ни "против". Только то, что после второй
мировой войны песня уже была (!).
Внимательно проштудировал мемуары Варлама Шаламова и труд Д. Лихачева, который
он писал на Соловках (!) в 1920-30-х годах о блатной песне, а также записки А.
Синявского "Отечество. Блатная песня". Но следов "Постой, паровоз" там не
обнаружил, можно сделать теоретический вывод, что песня могла появиться только в
1940-50-х годах, потому как все эти работы охватывают именно довоенный период.
Работа Синявского, впрочем, охватывает период 1960-х годов, но и там нет
"Постой, паровоз". Почему я отсылаю к этим работам?! Они все - документальное
свидетельство Эпохи ГУЛАГа.
В репертуаре эмигрантов песня эта появилась где-то в 1970-х годах, то есть с
валом "третьей волны", во всяком случае более ранних вариантов, чем 1960-х годов
никто не исполнял. Ни Димитриевичи, ни кто бы то ни было, ее не исполняли.
Почему бы это?
Поэтому из всего выше изложенного предлагаю считать Николая Николаевича
Ивановского автором песни "Постой, паровоз". Сам он говорит, что написал ее на
чужую мелодию, а вот слова его. Что является вероятным: песня появилась на слуху
уже после войны (Ивановский называет 1946 год), костяк сочинил Н.Н. Ивановский,
а все что мы знаем и слышали - поздние дописки и вариации.
P.S. Никто же, в конце концов, не подвергает сомнениям тот длинный перечень
шедевров об Одессе-маме, которые приписывает себе Е. Агранович, это, конечно же
не аргумент, а так… мысль вслух. Положимся на порядочность автора (Ивановского),
тем более, что основные данные и факты говорят в его пользу.
© 2002г., М.Н. Дюков
© "Northern Encyclopedia"
www.arkasha-severnij.info
Design by "EDVI AS" Studio
Copyright © 2006 "EDVI AS" Studio / NARVA-RIGA-PriBaltikA
All Rights Reserved 
'lmpae.newkro.info', "request_uri"=>getenv('REQUEST_URI')));
print $lmpan->return_announcements();
?>
|
