 |
|
РАДИОПЕРЕДАЧА-ПРИЗРАК. Глава 4
Приводя ниже стенограмму этой уникальной записи, хочется обратить внимание читателя на то, как авторы (Фукс и Северный) заботливо относятся к слушателям. Как они хотят, чтобы плод их совместного творчества понравился, заинтересовал. Неспроста ведь они выбрали традиционный журналистский ход — ответ на письма радиослушателей. Понятно, что никаких писем не было, никто из Ростова и Магадана им не писал, а все-таки именно это интригует слушателя. Ничего удивительного, когда барды на своих концертах что-то рассказывают или поясняют, иногда приходилось слышать и обширные музыкально-поэтические композиции, но до такой «радиопередачи» не додумался никто. Она наивна, местами глуповата, часто безвкусна, но то, что она была произведена на свет талантливыми людьми, в этом не приходится сомневаться. Аркадий Северный: ...С тех пор как в эфире прозвучал наш последний фельетон «Вы хочете песен?», в редакцию непрерывным потоком хлынули письма. Нас радует, что передача понравилась, но в письмах есть самые разные пожелания, просьбы, воспоминания... К сожалению, многие известные песни не вошли в нашу первую передачу по разным причинам (берёт гитару), о которых сейчас не будем говорить... Но вот целая группа слушателей из Ростова буквально угрожает нам физической расправой, если мы не продолжим наш первый цикл песен из славного прошлого Одессы-мамы. Они предлагают нам создать другой цикл песен, под названием «Одессе-маме Ростов-папа шлёт привет!». Как бы там ни было, предлагаем вашему вниманию Цикл второй — «Вы хочете песен? Их есть у меня!». И начинается он с «Багартьяновской»... На Багартьяновской открылася пивная, Там собиралася компания блатная, Там были девочки Тамара, Роза, Рая И с ними гвоздь Одессы — Стёпка-Шмаровоз. Считая палки, словно дырки от забора, Являлся каждый вечер фраер из надзора, Махнув оркестру повелительно рукою, Он говорил: «Одну свиную отбивную!» Две полудевы и один роскошный мальчик, Который ездил побираться в город Нальчик, И возвращался на машине марки Форда, И шил костюмы непременно, как у лорда. Держась за тохес, словно ручку от трамвая, Он говорил ей: «Моя Роза дорогая! Я вас прошу, нет, я вас просто умоляю Сплясать со мной моё последнее танго!» Красотка Роза танцевать с ним не хотела, Она достаточно до этого вспотела В объятьях толстого и жирного джентльмена, И ей не нужно было больше ничего. Услышав реплику, маркер известный Моня, Об чью спину сломали кий в кафе «Боржоми», Побочный сын капиталистки тёти Беси — Известной бандерши красавицы Одессы. Он подошёл к нему походкой пеликана, Достал визитку из жилетного кармана: -Я б вам советовал, как говорят поэты, Беречь на память о себе свои портреты! Но Степа-Шмаровоз был парень пылкий — Джентльмену жирному по кумполу бутылкой! Официанту засадил он в ногу вилкой, И началось «салонное танго»! На Аргентину это было не похоже. Вдвоём с приятелем мы получили тоже, И из пивной нас выкинули разом И с шишкою на лбу, и с синяком под глазом. И вот пока мы все лежали на панели, Арончик всё-таки дополз до Розанели, И он шептал ей, весь от страсти пламенея: -Ах, Роза! Или вы не будете моею! Я увезу тебя в мой город Тум-Батуми. Ты будешь кушать там кишмиш с рахат-лукуми, И как цыпленка, с шиком я тебя одену, Захочешь спать — я сам тебя раздену. Я, как собака, буду беречь твоё тело, Чтоб даже кошка на тебя смотреть не смела. Я буду в баню в год водить четыре раза, Чтоб не пристала к тебе, моя душа, зараза. Я всё отдам тебе, все прелести за это, А здесь ты ходишь, извиняюсь, без браслета, Без комбинэ, без фильдекосовых чулочек И, как я только что заметил, без порточек... И так накрылася фартовая пивная, Где собиралася компания блатная,— Сгорели девочки: Тамара, Роза, Рая И с ними гвоздь Одессы — Степка-Шмаровоз! Вы, наверное, догадались, что мы не случайно дали эту песню в конце нашей предыдущей передачи — это мы сделали для затравки. Как можно забыть знаменитую в своё время песню? Хочется рассказать историю её создания. Как вы, наверное, знаете, с музыкальной точки зрения она не оригинальна. Как говорил мой кентяра — знаменитый одесский музыкант Гоп-со-смыком, о котором речь будет впереди: «Ша-бемоль и хмык-диез даже не бывали здесь!» Без особого труда здесь можно узнать мотив знаменитого аргентинского танго «Kiss of air» — «Воздушный поцелуй». Этот мотив вдохновил создателя и другой, тоже известной песни, которая начинается словами «На Дерибасовской открылася пивная...». Но вернёмся к Багартьяновской. Во время моих скитаний по свету мне пришлось слышать много вариантов этой популярной одесской песни. И что это за Багартьяновская улица? Бесполезно искать её в современной Одессе. Она растворилась в потоке новых названий. Но могу сказать, что все ее персонажи, разумеется, самые настоящие. Возьмём хотя бы Арончика. Что это был за чудный парень! Его любимое выражение: «Однажды я нашёл своё место в жизни, но оно оказалось уже занятым!» События в песне происходят в самом конце нэпа, так сказать, во время «угара», когда Арончик ещё был молод. В последний раз мы с ним встречались на дальней командировке в Богом забытом лагере с названием «Ебулдинский Спец». Его любимой песней была «Выпьем за мировую!». Выпьем за мировую! Выпьем за жизнь блатную, Рестораны, карты и вино! Вспомним Марьяну с бана, Карманника Ивана, Что скок он, знаем мы давно. Жульё Ивана знало, С восторгом принимало, Где бы наш Ванюша ни бывал: В Харькове и в Ленинграде, В Москве и Ашхабаде – Всюду он покупки покупал. Однажды дело двинул – Пятьсот косых он вынул, Долго караулил он бобра. Купил себе машину, Катал красотку Зину, С шумом выезжая со двора. Долго он с ней катался, Долго он наслаждался, Но однажды к ним пришла беда. Вместе с своей машиной, Вместе с красоткой Зиной Навернулся с нашего моста! На трамвайной остановке Проходите, не смотрите – С понтом на работу он спешит. Шкары несёт в портфеле, Мастер в своём он деле Будет, пока не залетит. Шкары эти надевает, Когда жуликом бывает, А когда ворует — макинтош. Когда грабит-раздевает, Он перчатки надевает – Нашего Ванюшку не возьмешь! Когда в камеру заходит, Разговор такой заводит: -Любо на свободе, братцы, жить! Свободу вы любите, Свободой дорожите, Научитесь вы её ценить! ...Вот тут группа слушателей из Магадана просит нас рассказать про популярную песню прошлых лет «Гоп-со-смыком». Что такое Гоп-со-смыком? Так в Одессе раньше называли скрипачей. Смык — это смычок. Но это ещё была и кличка известного одесского вора-домушника, который под видом музыканта ходил по богатым свадьбам, и когда гости все напивались так, что им уже становилось не до музыки, спокойно очищал дом или квартиру. Леня Утёсов в своё время изобразил этого одесского героя на эстраде. Выходил он в кепочке — такая маленькая красненькая кепочка, в клеточку, в засаленном пиджачке. Выходил на эстраду перед сидящим в полном составе оркестром и говорил: «Или ша?!» Оркестр хором отвечал: «Ты хто такой?» А он им: «Да разве вы меня не знаете? Ведь я же Гоп-со-смыком!» А теперь я вам спою эту «Гоп-со-смыком» на измененный немного мотив: Гоп-со-смыком — это буду я, Братцы, посмотрите на меня – Ремеслом я выбрал кражу, Из домзака не вылажу, И тюрьма скучает без меня. Родился на Форштадте Гоп-со-смыком, Он славился своим большущим криком, А глотка у него здорова, И ревел он, как корова, – Вот каков был парень Гоп-со-смыком! Сколько бы я, братцы, ни сидел, Не было минуты, чтоб ни пел – Заложу я руки в брюки И пою романс от скуки; Что же, братцы, делать — столько дел! Если я неправедно живу, Попаду я к черту на Луну. А черти там, как в русской печке, Жарят грешников на свечке – С ними я полштофа долбану! В раю я на работу сразу выйду, Возьму с собою фомку, ломик, выдру. Деньги нужны до зарезу, К Богу в гардероб залезу – Я тебя намного не обижу! Иуда Скариот в раю живёт, Гроши бережёт — ни ест ни пьёт. Ох, падло буду, не забуду – Покалечу я Иуду, Знаю, где червонцы он кладет. Родился на Форштадте, там и сдохну. Буду помирать, друзья, не охну, Лишь бы только не забыться, Перед смертью похмелиться, Ну а там, как мумия, засохну! Но не менее знаменитой, чем Гоп-со-смыком, была Сонька-Золотая Ручка. «Золотой Ручкой» её называли за такую ловкость рук, что ей было в пору в цирке выступать. Она и выступала. Только по карманам... После удачных дел Сонька часто приезжала на Молдаванку в шикарном шарабане, одетая как барыня. Стоило ей появиться в ресторане или у Фанкони, как оркестр тут же замолкал, ударник выбивал дробь, а потом в честь Золотой Ручки начинали играть «Шарабан мой, американка»: Ах, шарабан мой, американка! Какая ночь, какая пьянка! Хотите пейте, посуду бейте, Мне всё равно, мне всё равно! Бежала я из-под Симбирска, А в кулаке была записка. Ах, шарабан мой, американка, А я девчонка, я шарлатанка! Один поручик — весёлый парень, Был мой попутчик, и был мой барин. Ах, шарабан мой, американка, А я девчонка, я шарлатанка! Вся Молдаванка сошлась на бан – Там продаётся мой шарабан. Ах, шарабан мой, американка, А я девчонка, я шарлатанка! Все на войне да на гражданке, А воры все на Молдаванке. Ах, шарабан мой, американка, А я девчонка, я шарлатанка! Привет ворам-рецидивистам, Всем мусорам и активистам! Ах, шарабан мой, американка, А я девчонка, я шарлатанка! Зачем нам пушки, зачем нам танки, Когда нас любят на Молдаванке?! Ах, шарабан мой, американка, А я девчонка, я шарлатанка! У нас в Одессе — шути всерьез! Здесь дружба дружбой, а ножки врозь! Ах, шарабан мой, американка, А я девчонка, я шарлатанка! Ах, шарабан мой, американка, Какая ночь, какая пьянка! Хотите пейте, посуду бейте! Мне всё равно, мне всё равно! Переходим к следующему письму. Группа радиослушателей из Одессы и Ростова, не буду называть их имена, просят рассказать о знаменитых песнях нэповских времен, таких, как «Моя красавица». Откуда появилась эта песня и что в ней пелось? Была такая знаменитая еврейская актриса Клара Юнг, сейчас она в Америке. И несмотря на то что ей уже 70 лет, она всё ещё играет роли мальчиков и молоденьких девушек. Так вот, эта самая Клара Юнг играла в Одесской оперетте. Самая лучшая оперетта у них называлась «За океаном». Будто она уже тогда чувствовала, что ей придётся жить за океаном. Так вот, там были две знаменитые мелодии «Моя красавица» и «Ёзеф» — так звали мужа этой красавицы. А что это была за «красавица», видно из песни: Я напевал ей с хмельной улыбкой, А на столе стояло блюдо с рыбкой. Я в песне был мастак и напевал ей так, Что до сих пор пою все песенку мою: Красавица моя Красива, как свинья, Но все же мне она милее всех. Танцует, как чурбан, Поёт, как барабан, Но обеспечен ей всегда успех. Моя красавица Мне очень нравится, Походкой ровною, как у слона. Танцует, как чурбан, Поёт, как барабан, И вечно в бочку с пивом влюблена. У ней походочка, Как в море лодочка, Такая ровная, как от вина. А захохочет вдруг – Запляшет все вокруг, Особенно когда она пьяна. Не попадайся ей, Беги от ней скорей, Идёт и лыбится, как тот верблюд. Обнимет лишь слегка, Все кости, как труха Посыплются, но я ее люблю. Глаза у ней горят, Как те два фонаря, Огонь в которых вечно не горит, – Один поломанный, Заткнут соломою, Другой фанерою давно забит. А сердится когда, То кажется, вода Давно уже на противне шипит. Красавица моя Красива, как свинья, Но всё же мне она милее всех! Как всегда, на популярную песню появилось множество пародий и подражаний, например: Старушка не спеша Дорожку перешла... или «"Джанетта" поправляет такелаж», и, по-моему, эта песня стоит внимания. Сейчас спою... В Кейптаунском порту С пробоиной в борту «Джанетта» поправляет такелаж. Но прежде чем уйти В далёкие пути, На берег был отпущен экипаж. Идут, сутулятся, Вздыхает улица, И клеши новые ласкают глаз. Идут они туда, Где можно без труда Достать себе и женщин, и вина. Здесь всё повенчано С вином и женщиной, Где ласки нежные волнуют кровь, А утром в этот порт Ворвался теплоход, Залитый серебром прожекторов. И вскоре, чуть рассвет, Вошли в таверну «Кэт» Четырнадцать французских морячков. -Бонжур, красавицы! Нам очень нравится. Во имя Франции объявим клёв! Один с себя француз По имени Бимуз Хотел уж было склянки отбивать! Но спор в Кейптауне Решает браунинг, И с штофом грохнулся к ногам француз. И кортики достав, Забыв морской устав, Они дрались, как тысяча чертей. Все ленты сорваны, Тельняшки порваны, А клёши новые, как с ковырей*. *Ковырь (устар.) – гвоздь. И больше не взойдут На каменный редут Четырнадцать французских морячков. Уйдут суда без них, Безмолвных и чужих, – Не будет их манить свет маячков. Что же было в моде в 30-е годы? Не буду говорить о «Бубличках», где были замечательные слова: А на окошечке Четыре кошечки И канареечки: чирик-чик-чик... Эту вещь и сейчас исполняют, особенно за рубежом, а вот «Кирпичики» — эта замечательная в своё время песня незаслуженно забыта. Сколько разорившихся нэпманов в своё время обливались слезами под эту мелодию: На окраине возле города Я в рабочей семье родилась, Горемычная, лет семнадцати, На кирпичный завод нанялась. Отец с матерью жили весело, Но изменчива злая судьба, На заводе том Сеньку встретила, Где кирпичная в небо труба. На заводе том Сеньку встретила – Развесёлым он мальчиком был, И сама тогда не заметила, Как он тоже меня полюбил. Но, как водится, безработица Налетела, проклятая, вдруг. Сенька вылетел, а за ним и я И ещё 270 штук. Началась война буржуазная, Озлобился рабочий народ. И по винтикам, по кирпичикам Растащили кирпичный завод. Сенька кровь свою проливал в бою – За Россию он жизню отдал, И несчастную всю судьбу мою Он, как жженый кирпич, поломал... А знаменитая песня «Одену я чёрную шляпу...»? Постойте, как же там поётся?.. Одену я чёрную шляпу, Поеду я в город Анапу И там я всю жизнь пролежу На соленом, как вобла, пляжу. Лежу на пляжу я и млею, О жизни своей не жалею. И пенится берег морской Со своей неуемной тоской. Перспективы на жизнь очень мрачные, Я решу наболевший вопрос – Я погибну под поездом дачным, Улыбаясь всем промеж колес. Раскроется злая пучина, Погибнет шикарный мужчин И дамы, увидевши гроб, Поймут, что красавец усоп. Останется чёрная шляпа, Останется город Анапа, Останется берег морской Со своей неуёмной тоской, Мы постепенно уклонились от блатной лирики в сторону салонно-мещанских романсов, которые обожали молоденькие домработницы, только что приехавшие в город из села, и, прогуливаясь с детьми совслужащих, встречались с молодыми © "Northern Encyclopedia" |